И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной - Виталий Полищук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот вы, Монасюк, совершенно верно сказали, что даже перед Октябрьской революцией 1917 года Россия оставалась крестьянской страной. А как решили вопрос о земле большевики в 1917 году?
– В «Декрете о Земле», принятом на 2-м съезде Советов, говорится, что земля передается в вечное и неотъемлемое пользование трудящимся крестьянам.
– То есть – в собственность крестьян? – уточнил председатель комиссии.
– Ни в коем случае! Если бы землю передали в собственность, могла начаться массовая продажа и скупка земли немногими. И в результате могли восстановиться поместья, только с новыми хозяевами. А главный принцип социализма – уравнивание всех во всем. Это – принцип, он не означает, что пьяница и бездельник получает столько же, сколько профессор.
Поскольку мы поступаем на юридический факультет, мы должны понимать разницу между категориями собственность – и пользование. Право собственности означает право дарить, передавать, продавать, ну, и покупать. Право пользования – только правом пользоваться, в данном случае – землей. Вот примерно так.
Кореец/китаец, о чем-то пошептавшись с председателем комиссии, вышел. А меня прервали, поздравили с оценкой «отлично» и поступлением в Университет и сказали, что меня приглашают на собеседование завтра, к 10 часам утра в приемную декана юридического факультета.
С чем я и убыл. И поехал домой спать – бессонная ночь давала о себе знать.
На следующий день ровно в десять я постучал в кабинет декана, и услышал: «Войдите!»
И в кабинете за столом декана сидел давешний кореец. Но теперь фамилию декана я знал – Ким Владимир Дмитриевич – она была написана на табличке перед кабинетом.
А сбоку на стуле за приставным столиком сидел молодой парень лет 25-ти.
– Садитесь! – сказали мне, и я сел. И началось собеседование.
Молодой человек оказался секретарем комсомольской организации Университета Борисом Варшавниным, и во время собеседования проявил редкостную оперативность и информированность.
Когда декан спросил, не желаю ли я стать старостой группы, и я отказался, он сходу предложил мне возглавить комитет комсомола юрфака.
– Вы по натуре – лидер, вас ведь в классе по имени-отчеству называли?
– Это как? – удивился Владимир Дмитриевич.
– Представьте себе! Не Толя, а Анатолий Васильич перед нами, собственной персоной! Так его звали не все, конечно, но многие одноклассники. За выдумку, острый ум, и качества лидера!
– Тогда вам и вправду стоит подумать о факультетском комитете комсомола! – сказал декан.
Я отказался снова, сказав, что собираюсь с первого курса углубленно заниматься юриспруденцией.
– А куда мыслите пойти трудиться после окончания учебы? – спросил меня декан.
– В милицию! – ответил я и этим вызвал улыбки на лице обоих.
– Ну, для этого очень уж знать юриспруденцию нет нужды, – заметил Варшавнин, и сказал: – Тогда последнее предложение, причем отказ уже не принимается! Нам нужен второй солист в университетский вокально-инструментальный ансамбль. Вы ведь пели в этом году у себя в Боговещенке, не так ли?
– А откуда вы…
– Работа такая! – усмехнулся Варшавнин. И пояснил: – Все просто! На исторический факультет поступает выпускник вашей школы. Он вас видел вчера, ну, и зашел к нам в комитет – говорит, вы знаете, кто к вам поступает? Да он!… Да концерт ветеранам!… Так что, если у вас вопросов нет, Владимир Дмитриевич, мы пойдем – ребята собрались и ждут!
Ким встал, пожал мне руку и сказал:
– Считайте, что вы зачислены, ну, а раз вас взял под крыло Борис, у него позднее узнаете и номер группы, и время начала занятий, и все прочее – он…
– Комсомол своих не сдает! – вздернул руку со сжатым кулаком жестом «Но пассаран!» Борис Варшавнин.
– Какие ребята? – спросил я.
– А наш ансамбль «Белые крылья!» – ответил секретарь.
И я понял, что влип…
На сцене актового зала раздавались звуки настраиваемых инструментов. А в первом ряду, вытянув длинные ноги на манер Рукавишниковой, сидело сероглазое существо в джинсах, блузке-«разлетайке», сквозь которую просвечивал бюстгальтер, с длинными прямыми обесцвеченными волосами на плечах и дымящейся сигаретой в пальцах левой руки. А правой она дирижировала перед собой, в то время, как ударник частой дробью салютовал движениям ее тонкой красивой кисти.
– Стоп! – сказал прямо от дверей Борис. – Солиста напугаете!
Шум стих, и я увидел шесть пар глаз, внимательно рассматривающих меня.
Не, блин, нас такой мурой не смутишь! И я вслед за Борисом с достоинством поднялся на сцену.
– Хорошенький… – негромко, но так, чтобы слышали все, сказала блондинка из первого ряда.
– Угу! – громко ответил я. – Ничего себе, я знаю! Ты, в принципе, тоже!
И я показал ей большой палец. И порадовался про себя, что она смутилась.
Знай, блин наших!
Мы познакомились. Высокий черноволосый парень, сидевший позади за клавишной установкой, поднялся и подошел со словами:
– Олег! Художественный руководитель.
– Олег сам пишет музыку, ну, и аранжировщик он хороший! – сказал Борис. – Так, это гитаристы Николай, Петр и Дмитрий, на ударных Сережа Гатин, ну, а это наша солистка Юлианна Чудновская…
При этих словах Чудновская сделала книксен с левой ножкой назад, потом с правой ножкой. Ломака!
– А это – Анатоль Монасюк. Таков твой псевдоним отныне, Толя!
– И чего оне умеют? – спросила выпендрежка Юлька. Тоже мне – Юлианна…
– Есть акустическая гитара? – негромко спросил я.
Мне подали гитару, я пробежался по струнам, прислушался. И запел:
КАК ТРАМВАЙ ПОСЛЕДНИЙ, ОПОЗДАВШИЙ В ПОЛНОЧЬНЕ ПРИШЕЛ – ОСТАЛСЯ, ВОТ КАКАЯ ШТУКА…
Я вел музыкальную партию перебором струн, а голосом выводил собственно мелодический рисунок.
И НЕМЫТА ДЕВКА, С НЕПРИКРЫТЫМ СРАМОМ,ГОТОВА ОТДАТЬСЯ – ЗА СТАКАН ПОРТВЕЙНА,КАК ЧЕРДАК ЗАБЫТЫЙ ВЕСЬ ЗАБРОСАН ХЛАМОМ,ЖИЗНЬ ПОЛЗЕТ ПО ШПАЛАМ, ТУПО, БЕЗЫДЕЙНО!
Постепенно вплелись звуками сначала клавишные, потом ритм-гитара, и наконец – соло-гитара. И тогда я стал на своей гитаре просто «обрубать строфы»:
ОБОРВУТСЯ РЕЛЬСЫ У ВОРОТ ПОГОСТА..
И тут меня поддержала Юлька. У нее оказался сильный и чистый голос. И она повела партию вторым голосом:
ПИР ЧЕРВЕЙ МОГИЛЬНЫХ ТРАПЕЗА НАМЕДНИКОНЧИЛАСЬ – И БАСТА! ЯСНО ВСЕ И ПРОСТО,ОПОЗДАЛ ВСЕГО ЛИШЬ НА ТРАМВАЙ ПОСЛЕДНИЙ.
И трехкратный рефрен мы исполнили уже чередуясь с Юлей.
– Так! – сказал Борис. – Вы просили солиста на исполнение романсов, дворовых песенок и прочей муры – вы его получили! «Трамвай» этот не вздумайте петь во время гастролей! Студенты-то наши обалдеют и овациями встретят, а вот парторганы – не одобрят!
– А мы его сделаем гимном междусобойчиков! – сладко протянула выпендрюжница Юлька. – После концерта когда…
И она томно потянулась. А Борис на нее цыкнул. А ребята рассмеялись. А я подумал, что скорее всего, Юлька – хорошая девчонка.
Она мне чем-то напомнила Варьку Рукавишникову.
– А какие гастроли? – спросил я.
– Так через неделю едем! – пояснил мне Олег. – По колхозам, совхозам – везде, где наши студенты работают!
– И студентки! – поддела меня язва Юлька. – Держи штаны, Анатоль!
Бас-гитарист Димка подмигнул мне, кивнул на Юльку и закатил глаза – мол, ты ей понравился, так что…
А что – так? Я спросил:
– Что, и я поеду?
– А как же! – ответили ребята вразнобой. – Нам такой как ты, для первой части выступлений и нужен! Юлька-то поет эстрадные песни, на танцах!
– Так а что я петь буду?
– Вот и давай намечать репертуар и завтра же – репетировать! Юлькин репертуар мы уже освоили!
Так началась моя учеба в Университете.
Мы наметили репертуар. Назавтра мы уже вовсю репетировали. И через неделю выехали на нашем автобусе с гастролями по краю.
Я пел романсы и песни «Гори-гори, моя звезда», «К несчастью или к счастью», «Сиреневый туман», «Снег январский», «Дорожную», «Цыгана» и если поблизости не было ненужных глаз и ушей – «Журавли» и «В Кейптаунском порту». Когда меня узнали получше, по заявкам пел «Почти устал» и «Гори звезда моя, не падай».
Впрочем, «В Кейптаунском порту» у меня быстренько сперла Юлька и пела ее на танцах, причем студенты подпевали ей хором.
Часто ночевали мы в общежитиях и гостиницах, но больше всего я любил, когда мы выгоняли автобус за околицу, доставали и устанавливали три палатки (Юлька и шофер спали в салоне), и допоздна сидели у костра, потягивая кисленькое сухое вино, закусывая чем бог послал и пели под мою гитару. Что? Да все подряд!
Август стоял в этом году обалденный! Было тепло днем, а ночами прохладно, дождей не было, деревья стояли зелеными вплоть до начала сентября.
